Фирсов Владимир - Возвращение
Владимир Фирсов
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Из приказа по Институту времени: Росина
Владимира - временно, до слушания его дела
Трибуналом Чести,- от полетов отстранить.
1
Он прекрасно понимал, что жить ему осталось несколько минут, потому
что чудес не бывает, и пытался сохранить последние душевные силы на то,
чтобы этот свой смертный путь пройти перед односельчанами твердо, с под-
нятой головой. Но голова то и дело опускалась, словно шею ему оттягивала
фанерка с надписью "Партизан", и тогда он видел свои босые ноги, медлен-
но разгребающие свежевыпавший снег. Когда же он поднимал голову, то ви-
дел все приближающуюся к нему желтую букву П, с перекладины которой сви-
сала петля из толстой веревки. Избитое тело болело, но эта боль воспри-
нималась как-то странно, словно во сне, когда тебя мучает кошмар, пони-
маешь, что он только снится тебе, но проснуться не можешь.
Петля закачалась прямо перед лицом, а под ногами заскрипел шаткий
ящик, и он понял, что сейчас, через несколько секунд, жизнь оборвется. И
тут его охватило удивительное чувство, какое, наверно, бывает в жизни у
человека лишь единожды, в минуты высочайших свершений - таких, что пре-
выше жизни и смерти и других величайших ценностей на свете. Ощущение бы-
ло ошеломляющим, оно разом высветлило измученный ожиданием смерти мозг,
сняло боль с отмороженных ступней, со скрученных проволокой рук, прояс-
нило зрение и слух. Тогда он взглянул на своих палачей, и под его взгля-
дом железное каре дрогнуло, попятилось, побежало. Но взгляд был быстрее
бега тяжелых солдатских сапог, которые совсем недавно беспощадно били
его в лицо, грудь, живот, и он с радостной ненавистью видел, как настиг-
нутые его взглядом фашисты опрокидывались на снег и замирали, царапая
коченеющими пальцами ту землю, которую пришли поработить. Он хотел
что-то крикнуть, но петля сдавила горло, дыхания не хватало, и он вдруг
подумал, как обидно умирать в тот миг, когда свершилось величайшее в его
жизни событие. И с этой мыслью он проснулся.
Над его головой был белый потолок, за открытым окном шелестели под
теплым ветром березы, и от их дрожания по стене плясали веселые солнеч-
ные зайчики. Боль в перехваченном веревкой горле исчезла. Он несколько
секунд лежал неподвижно, пытаясь осмыслить кошмарное видение, а когда
память подсказала ему, что это был вовсе не сон, резко сел на кровати,
откинув одеяло.
В том, что приснившиеся ему события происходили на самом деле, он был
теперь уверен на сто процентов - ну, может быть, на девяносто девять с
половиной. Но раз он жив, не повешен, а лежит в удобной одноместной па-
лате госпиталя или больницы, значит, чудо все-таки случилось, и его
спасли и даже вывезли в тыл, потому что в прифронтовых госпиталях, где
ему уже пришлось побывать в самом начале войны, таких условий быть не
может.
Его трезвый крестьянский ум деятельно заработал. Он внимательно огля-
дел комнату, В ней не было ничего, кроме кровати да тумбочки рядом. Тум-
бочка была не фанерная или деревянная, а неизвестно из чего - стекло не
стекло, металл не металл. На ней стоял графин с водой и стакан. Непри-
вычным показалось ему и окно - без рам, стекол и ставен, словно здесь
никогда не бывает холодов, дождей или ветров. Не иначе в Среднюю Азию
отвезли, подумал он, но тут же засомневался, потому что березы за окном
выглядели совсем по-русски. Тогда он оглядел себя: вначале пижаму, кото-
рая показалась ему очень уж легкой и удобной (он снова не мог понять, из
чего она сшита), расстегнул п