Филимонов Евгений - В Пути
Евгений Филимонов
В пути
Мать как следует закутала малыша, и они вышли в темноту. Пригород
замолкал к ночи, лишь в непроглядном отдалении без устали лаял какой-то
сверхбдительный пес. Они прошли по ступеням из плитняка. Впереди в слабом
свете одиноких фонарей брезжил длинный тротуар вдоль широкой грунтовой
дороги. Малыш, как всегда, шел впереди: задрав голову, он всматривался в
черное небо.
- А на той картинке не так. - Он внезапно обернулся к матери, и та чуть
не споткнулась о маленькую фигурку. - Там нарисованы такие точечки. С
такими острыми иголками.
- А-а, вот ты о чем. Это очень старая книжка. Так изображали звезды. С
лучиками.
- Звезды? - Малыш не понял, он даже остановился. - Ты мне никогда об
этом не рассказывала.
Женщине не хотелось пускаться в длинные объяснения.
- Еще расскажу. Завтра, когда включат день.
- В той книжке написано, что день не включался, а наступал.
- Это почти одно и то же. Вообще зачем ты взял эту книжку? Папа ее
очень бережет, он будет недоволен, когда узнает.
- Я сам ему скажу. Пускай он расскажет, раз ты не хочешь...
Некоторое время шагали молча вдоль хмурых спящих домов, еле угадываемых
в окружающем мраке. Но малыш не мог долго безмолвствовать.
- И они - светились?
- Кто - они? - Мать уже потеряла нить разговора, углубившись в свое. -
Ах, звезды! Да, конечно же. Только света давали очень мало.
- Меньше, чем эти фонари?
- Гораздо.
- Меньше, чем лампы в теплицах?
- Куда там.
- Меньше, чем дневные светильники?
- Ни в какое сравнение не идет.
Малыш задумался.
- И от них не было никакой пользы?
Он привык к тому, что все вокруг так или иначе служило полезной цели,
было на строжайшем учете - тепло и свет особенно.
- Никакой, сынок, - рассеянно отозвалась мать.
- Все равно... - малыш вздохнул. - Это, наверное, было красиво.
- Не знаю. Уже давно нет тех людей, которые их видели. Там их было
много.
Она неопределенно махнула рукой в сторону тусклого зарева над
горизонтом, в котором льдисто обозначались бессчетные прозрачные остовы
теплиц. От светящегося облака уходил в зенит тонкий, еле различимый лучик.
Слегка журчала вода - в теплицах включили дождь.
- А что это? - Малыш спросил о лучике.
- Это наш инверсионный след, - ответила мать механически.
- Инве... инне..?
- Этот след мы оставляем за собой, когда летим в пустоте.
- Но мы же никуда не летим!
Малыш рассердился. Он подумал, что его дурачат, такое случалось.
- Тебе так кажется, малыш. На самом деле мы летим. С ужасной, огромной
скоростью. Мы на это тратим почти всю свою энергию. И все, наверное, зря.
В голосе ее малыш уловил привычную, сдерживаемую горечь - горечь
взрослого человека.
- Почему - зря? И зачем нам лететь? Нам ведь и так хорошо.
- Нет, маленький. Мы улетели, чтобы спастись. Там, где мы были раньше,
все должно было погибнуть - солнце, звезды, весь мир, все-все.
- О-о! Мы вовремя убежали?
- Да, малыш. Но теперь у нас на исходе энергия. А нужно добраться во-он
до того пятнышка. Оно называется Вторая метасистема.
Мальчик увидел над кровлей дома бесплотное струение света.
- Мы на полпути туда. Вся наша энергия уходит на движение - вот почему
вокруг так холодно и темно. И теперь некоторые люди думают, - а может, не
надо вообще лететь?
Женщина вдруг поймала себя на том, что рассказывает сыну о серьезных,
малопонятных вещах.
- Они говорят - давайте прекратим ускорение, нам все равно не достичь
светового порога. Давайте сделаем небольшое солнце, вроде того, что
взорвалось там. Его хватит н