Филатов Леонид - Сукины Дети
Леонид Филатов.
Сукины дети
Л. Филатов, при участии И. Шевцова. Сукины дети. Комедия со слезами
Москва, РИО ПФ "Красный пролетарий", 1992
OCR: Michael Seregin
...Довольно для ученика,
чтобы он был,
как учитель его,
и для слуги, чтобы он был,
как господин его.
Если хозяина дома
назвали веельзевулом,
не тем ли более домашних его?
От Матфея, 10, 25
Сначала - полная чернота, голландская сажа, тьма египетская, ни одной
светящейся точки. Но это чернота живая, гулкая, объемная, насыщенная
чьим-то тяжелым дыханием, сопением, стуками. Совсем близко возникают
задавленные до хриплого шепота мужские голоса.
- Я тебе повторяю: ничего не было, идиот! Хочешь перекрещусь? Я
человек верующий - ты знаешь...
- Не крестись - я видел мизансцену. Я обещал, в следующий раз я тебя
убью. Так что молись, говно!
- Левушка, ну вспомни о чувстве юмора. Через пять минут ты будешь
хохотать над тем, что сейчас говоришь!
- Я возможно. А ты уже нет. Потом я раскаюсь. Наверное, когда тебя
будут хоронить, я даже буду плакать.
- Ну что ж мне теперь делать, совсем с ней не общаться?.. Мы же
все-таки коллеги!.. И цивилизованные люди...
- В цивилизованных странах за это убивают. Я придерживаюсь правил.
Если я тебя не убью, я не смогу жить.
- Хорошо, ударь меня по морде. Если тебе будет легче, ударь меня по
морде. Только не сломай нос...
- Бить я тебя, сволочь, не буду. Это малоэффективно. Я сделаю, как
обещал. Я отрублю тебе голову!..
Глухой удар, долгий надсадный крик, и черноту прорезает яркая полоска
света: видимо, кто-то, перепуганный, там, в глубине этой плотной черноты,
опасливо прикрыл дверь. И этот далекий луч, как магниевая вспышка,
высвечивает близкое, в полэкрана, лицо. Лицо вампира. Меловая маска с
красными губами. На щеке алеет карминное сердечко. Подведенные фиолетовые
глаза расширены от ужаса. Словно упырь, застигнутый рассветом, обладатель
мелового лица кидается в спасительную черноту...
Но вот уже взбудораженная темень перестает быть теменью - то тут, то
там хлопают двери, света становится больше, отдельные возгласы перерастают
в гомон.
По освещенному коридору, мимо распахнутых гримуборных несется белая
маска с красным ртом и надломленными бровями. За маской хрипло дыша,
неотступно следует толстый человек в странной белой хламиде. Лицо толстяка
в крупных каплях пота, мятежные кудри пляшут вокруг лысины, как язычки
пламени на ветру. В вознесенной руке, неотвратимый, как судьба,
поблескивает топор.
...С грохотом захлопывается за белой маской дверь гримуборной и
захлопывается как нельзя более вовремя, ибо уже в следующую секунду в нее
с визгом врубается топор...
- Все равно я убью тебя, мерзавец!.. Я тебя приговорил!.. Это только
отсрочка, ты понял?.. Я отрублю тебе голову и пошлю твоей семье!..
Толстый Левушка, как рыбина в сетях, бьется в руках перепуганных
коллег.
- Отрубишь и пошлешь, - соглашается рассудительный Андрей Иванович
Нанайцев, заслуженный артист Российской Федерации. - Но эффекта, к
сожалению, не увидишь. Потому что будешь заготавливать древесину в Коми
АССР.
- Прости меня, Лев, но ты все-таки очень не Пушкин, - огорченно
сетует Элла Эрнестовна, супруга Андрея Ивановича, также заслуженная
артистка, но другой республики. - Топор - это непарламентарно. В таких
случаях вызывают на дуэль.
- В таких случаях вызывают на партком, - парирует Федяева. - Такого
циничного адюльтера у нас еще не было. К тому же Гордынский очень скверный
актер. Убивать - это, конечно, слишком, но выгнать его н
